ЖУРАКОВСКИЙ Анатолий Евгеньевич, священник

1897, 4 марта — родился в Москве в семье студента Московского университета, будущего учителя и литератора Е. Д. Жураковского.

1911 — семья переехала в г. Киев.

1915 — окончил 7-ю киевскую гимназию и поступил в Императорский Киевский университет на классическое отделение историко-филологического факультета.

Участвовал в работе христианского студенческого кружка.

1916, февраль — эвакуирован с факультетом в г. Саратов.

1916, июль — вольноопределяющийся в действующей армии в составе ж.-д. батальона на ст. Здолбуново в Ровненском уезде Волынской губ.

Определен в школу для солдат преподавателем физики и русского языка.

1917, 26 мая — обвенчан с Ниной Сергеевной Богоявленской в киевской церкви Рождества Христова, что на Подоле. После венчания вернулся в батальон.

1917, август/сентябрь — получил отпуск по состоянию здоровья. Вернулся в г. Киев, продолжил заниматься богословием и христианской публицистикой.

1920, август — окончил университет.

1920, 31 августа — рукоположен во иерея в Успенском соборе Киево-Печерской Лавры.

1920, август – 1921 — служил в церкви с. Красногорка Макаровской вол. Киевского уезда.

1921, ноябрь – 1922, сентябрь — служил в домовой церкви св. Марии Магдалины при детском приюте на ул. Паньковской.

1922, сентябрь – 1923, апрель — служил в храме св. Иоанна Златоуста (бывшем домовом при Религиозно-просветительском обществе).

1923, 5 апреля — арестован и заключен в киевскую тюрьму.

Обвинялся в «подрыве советской власти путем проповедей».

1923, 7 апреля — доставлен в Москву, заключен в Бутырскую тюрьму.

1923, 16 мая — административной комиссией ОГПУ определен к ссылке на 2 года ссылки в Марийскую АО.

1923, июнь – 1924, ноябрь — в ссылке в г. Краснококшайске вместе с киевским архимандритом Ермогеном (Голубевым).

1924, февраль — арестован в ссылке.

1924, май — перемещен из тюрьмы в городскую больницу в связи с обострением туберкулеза.

1924, декабрь — вернулся в г. Киев.

До 1927 — служил в зимней Варваринской церкви при храме Николы Доброго.

Декларации митрополита Сергия (Страгородского) не принял.

1928–1930 — служил в Преображенской церкви на Павловской ул.

1930, 14 октября — арестован и заключен в киевскую тюрьму.

1930, 26 ноября — доставлен под конвоем в Москву в Бутырскую тюрьму.

1930, 1 декабря — помещен в СИЗО ОГПУ на Лубянке.

1931, июль — помещен в тюремную больницу.

1931, август – 1931, сентябрь — в общей камере в Бутырской тюрьме.

1931, 3 сентября — приговорен к расстрелу, замененному 10 годами ИТЛ.

1931, 28 сентября — выбыл в Свирьлаг с бутырским этапом.

1931, 3 октября — прибыл с этапом на ст. Свирь.

Долгое время был на общих работах.

1932, январь — зачислен в инвалидную бригаду.

1932, март – 1932, апрель — работал в лагерной аптеке в пос. Свирьстрой.

1932, май — переведен в сторожа.

1932, 5 ноября — прибыл с этапом в г. Кемь для заключения в Соловецкий лагерь.

До 1933, ноябрь — занимался канцелярской работой в Кемском лагпункте, затем отправлен в Беломорско-Балтийский ИТЛ.

1934, март — на лесоповале в лагпункте Выгозеро.

1934, май – 1934, 31 июля — в командировке Тугунда.

1934, 1 августа – 1937, 15 июня — в командировке Надвоицы на лесопильном заводе.

В этот период несколько раз лежал в лагерном лазарете.

1937, 18 июня — переведен в командировку Урокса.

1937, 14 октября — помещен в изолятор 13-го отделения 2-го п/п Урокса ББК НКВД.

Обвинен в «шпионаже в пользу Польши», «критике советской Конституции» и «намерении бежать за границу».

1937, 20 ноября — приговорен к расстрелу тройкой при НКВД Карельской АССР.

1937, 3 декабря — расстрелян.

Анатолий Жураковский с детства мечтал посвятить жизнь служению Церкви. Во время учебы в гимназии юноша сблизился с В. В. Зеньковским, в ту пору председателем Киевского религиозно-философского общества и приват-доцентом на кафедре философии Киевского университета. В 1916–1917 гг. Анатолием Жураковским были написаны первые богословские работы, опубликованные в киевском журнале «Христианская мысль» («К вопросу о вечных муках», «Тайна любви и таинство брака», «Литургический канон теперь и прежде»). В июне 1917 г. А. Е. Жураковский вошел в редколлегию этого журнала. Вместе с бывшим афонским монахом, а затем полковым священником архимандритом Спиридоном (Кисляковым) Анатолий Жураковский осенью 1917 г. посещал казармы и рабочие кварталы с проповедью Слова Божия. В 1918 г. в рамках университетского семинара В. Зеньковского защитил работу «Жозеф де Местр и Константин Леонтьев», удостоенную золотой медали. Весной 1920 г. Анатолий Евгеньевич заболел туберкулезом в тяжелой форме. Архимандрит Спиридон увез его в деревню Красногорка на попечение местных крестьян, которым пообещал устроить в деревне церковь. К осени, когда церковь была готова, Анатолий поправился, и полюбившие его крестьяне просили его стать у них священником. Сначала о. Анатолий служил в Красногорке. Киевские знакомые, ставшие его духовными чадами, обратились к епархиальному начальству с прошением о переводе священника в Киев. Вскоре о. Анатолий стал служить в Киеве в бывшем домовом храме во имя св. Марии Магдалины при детском приюте. На базе прихода возникло сестричество во имя св. Марии Магдалины. По свидетельству современников, о. Анатолий «обратил на себя сразу внимание как своим ораторским талантом, так и тем, что в отношении к своим прихожанам он был совершенно чужд… „поповских“ меркантильных приемов… Кроме того, поскольку он был высокообразованный, окончивший Киевский университет, с богатой философской эрудицией, — проповеди его и беседы, устраиваемые в храме на разные религиозно-философские темы, привлекли к нему главным образом интеллигенцию». В мае 1922 г. в Киеве состоялся трехдневный публичный диспут «Наука и религия», проходивший в помещении университета, затем в оперном театре на Владимирской улице. Против священника Анатолия Жураковского, профессоров П.П. Кудрявцева и Н. Б. Делоне и будущего профессора В. Ф. Асмуса выступили журналист В. А. Поссе и некий епископ, снявший с себя сан. Отца Анатолия публика забросала цветами. В 1922 г. в эмигрантском журнале в Париже появились материалы о церковном возрождении в Киеве на примере общины о. Анатолия Жураковского. Вскоре храм св. Марии Магдалины был закрыт под предлогом его «близости от детского учреждения», и о. Анатолий перешел в церковь св. Иоанна Златоуста — бывший домовый храм Религиозно-просветительского общества. Несмотря на запрет властей, все это время он продолжал поминать на богослужениях св. Патриарха Тихона. В ночь на 5 апреля 1923 г. о. Анатолий был арестован Киевским ГПУ и вскоре этапирован в Москву, где его приговорили к высылке в административном порядке в Марийскую область. В конце декабря 1924 г. он вернулся в Киев. Его община к этому времени перешла в храм Николы Доброго на Подоле, настоятелем которого был протоиерей Александр Глаголев.

После выхода Декларации митрополита Сергия (Страгородского), опубликованной в «Известиях» в августе 1927 г., священник Анатолий Жураковский сразу определился в своем отношении к этому событию. «Представители Церкви и христианства хотят создать Церковь без страданий здесь, на земле, ради своего спокойствия. Ради своего спокойствия они изменяют основы веры, предают ее трусливо, малодушно, оправдываясь и лепеча что-то непонятное в свое оправдание…» (из проповеди о. Анатолия 20 сентября 1927 г.). Столь же тяжело воспринял о. Анатолий Декларацию митрополита Михаила (Ермакова), написанную, по выражению Н. С. Жураковской, «хоть и помягче, но все же нетерпимую для сознания верующих». Священник Анатолий Жураковский (при участии архимандрита Спиридона и священника Андрея Бойчука) составил критический ответ владыке Михаилу. Несмотря на это, по свидетельству Н. С. Жураковской, когда окружавшие митрополита указывали ему на резкие проповеди о. Анатолия, владыка Михаил говорил: «Оставьте о. Анатолия Жураковского; если бы он был другим, я не любил бы его так».

В сентябре 1928 г. о. Анатолий тайно выехал в Ленинград, чтобы войти в каноническое общение с епископом Гдовским Димитрием (Любимовым). Епископа он не смог увидеть, но посетил близкого к нему протоиерея Феодора Андреева. По воспоминаниям В. Яснопольской, в это время к о. Феодору пришли с обыском. Отец Анатолий все время обыска простоял за дверью в проходной комнате, и его не заметили. По возвращении в Киев о. Анатолий и его община перешли в маленький Преображенский храм на Павловской улице, где служил архимандрит Спиридон (Кисляков). 14 октября 1930 г. о. Анатолия арестовали по делу «Всесоюзной контрреволюционной монархической организации церковников „Истинно-Православная Церковь“». Во главе вымышленной организации якобы стоял «церковно-политический центр, возглавлявшийся профессором [А. Ф.] Лосевым, [М. А.] Новоселовым, епископом Иосифом [Петровых] и др.». На допросах о. Анатолий дал развернутые показания с обоснованием своей церковной позиции. По его словам, «ни о какой власти и ни о какой гражданственности христианин не может сказать, что „ее радости — наши радости“, „ее печали — наши печали“; никакая война, никакие политические события не могут быть приняты [Церковью] как события ее внутренней жизни, которым она отдает свое сердце. Делать это, возвещать такие принципы от имени Церкви — это значит растворять Церковь в стихии мира. Понятно поэтому, что я воспринял и воспринимаю… учение м[итрополита] Сергия, его Декларацию не как политическое выступление, а как ересь, низвержение нравственных устоев Евангелия». В ноябре заключенного А. Е. Жураковского перевезли в Москву в Бутырскую тюрьму, а 1 декабря он был уже на Лубянке. Исследователь отмечает, что на допросе 13 января 1931 г. четкий почерк о. Анатолия изменился — стал дрожащим и неровным, как у старика; очевидно, на допросе применялись «методы физического воздействия». 15 февраля арестовали Нину Сергеевну. В сентябре о. Анатолию огласили постановление Коллегии ОГПУ: расстрел, замененный 10 годами концлагерей. 3 октября 1931 г. заключенный Жураковский прибыл на ст. Свирь, административный центр Свирьлага. Его подневольные годы проходили в лагерях европейского Севера России: кроме Свирьлага — Соловки, Белбалтлаг… За первые неполные пять месяцев концлагеря о. Анатолия дважды помещали в лазарет. В конце марта его перевели на работу в аптеку, в начале мая — в сторожа. Отец Анатолий писал жене: «Опять долгие часы один… Вероятно, так нужно: душа теперь свободнее, молиться легче; воспоминания, мысли ткут свои пряжи… Живу в общем бараке, но барак хороший, люди кругом тоже». Его соседями по бараку в ту пору были однодельцы — москвичи протоиерей Владимир Воробьев и А. Ф. Лосев, петербуржцы протоиерей Василий Верюжский и А. И. Бриллиантов. Из письма о. Анатолия: «За все это время, а ведь были такие трудные, трудные мгновения, часы и дни — не было у меня минуты противления Богу, ропота, бунта или протеста…» И в другом письме: «Господь отнял от меня такое дорогое — в моем священстве — алтарь и в моей личной жизни — общение с тобою, надолго ли, не знаю, но знаю и исповедую достойно и праведно — „Прав Ты, Господи, и правы суды Твои!“...» По свидетельству Н. С. Жураковской, «в лагере его жизнь бывала порою невыносима, духовенство использовали тогда на самых трудных и черных работах… Много раз был на волосок от смерти, но Господь хранил его».

С марта 1934 г. о. Анатолий целый год провел в районе реки Выг на лесоповале, на земляных, дорожных и погрузочно-разгрузочных работах. Периодически его как туберкулезника направляют на «медицинское переосвидетельствование», признают его годность к выполнению легких физических заданий («60% трудоспособности») и вновь бросают на тяжкую физическую работу. В феврале 1935 г. о. Анатолий пишет жене: «Устаю сильно, и все-таки жизнь кажется такой содержательной, богатой и интересной… Первое и самое важное, это та внутренняя задача — строительство внутреннего храма, которая неотступно стоит перед сознанием». Все время духовные дети поддерживали своего пастыря, посылали посылки, навещали в лагере. В 1933 г. освободили Нину Сергеевну, и она вместе с духовной сестрой смогла навестить о. Анатолия в лагпункте Тугунда. После этого свидания в мае 1934 г. он писал: «Как благодарить вас? Нет слов. Так хорошо мне, и так бодро опять иду по пути своему…»

О своем молитвенном труде во время каторжных работ о. Анатолий оставил такие строки:

«Пила звенит. Молчи. Терпи. Так надо. / В себя войди. В венце живых лучей / В глубинах сердца — храм. Готовь елей, / Войди в алтарь и засвети лампаду…» (29 сентября 1934 г.).

В конце августа 1937 г. о. Анатолий писал: «Во внешнем все благополучно. Дни проходят в работе. С работой справляюсь, условия жизни сносные. Люди кругом хорошие…» И через несколько дней: «Но сердце предчувствует близость испытаний. И спокойно сердце…» 14 октября, на Покров, о. Анатолия поместили в изолятор и перестали выводить на работу. К этому времени он уже был под следствием по новому «делу». Священника обвиняли в «антисоветской агитации», «контрреволюционной клевете о Сталинской Конституции» и не менее абсурдно в «шпионаже в пользу Польши». 23 ноября (вероятно, еще не зная о приговоре) о. Анатолий отправил матушке Нине последнюю весточку: «Не волнуйся, не беспокойся, что так редко теперь пишу. Я жив и здоров. Может быть, скоро напишу подробнее и буду писать чаще».

1. Архив УФСБ РФ по Республике Карелия. Д. П-13738.

2. ЦА ФСБ РФ. Д. П-7377.

3. Православная энциклопедия. Т. 19. С. 387.

4. Проценко П. Г. К незакатному свету. Анатолий Жураковский: пастырь, поэт, мученик, 1897–1937. М: ПСТГУ, 2017.

5. Священник Анатолий Жураковский: Материалы к житию / Сост. П. Г. Проценко. Париж, 1984.

6. Шкаровский М. В. Иосифлянство. СПб., 1999. С. 365–366.