ЛЕОНТИЯ (Левицкая Любовь Леонидовна), схимонахиня

1902, 29 апреля — родилась в г. Гродно в дворянской семье.

По иным сведениям, родилась в г. Белостоке Гродненской губ.

1909 — поступила в подготовительный класс Белостокского Николаевского института благородных девиц.

1914 — эвакуировалась в Москву с матерью и сестрой.

1916 — распоряжением канцелярии императрицы Марии Феодоровны переведена в Иркутский институт благородных девиц им. Императора Николая I.

1918, 21 мая — окончила институт.

Чтобы выехать из Сибири, поступила переводчицей в Гознак.

1918 — приехала в Москву вместе с матерью и сестрой.

Посещала храм св. Илии Пророка в Обыденском пер., читала и пела на клиросе в этом храме.

1919, 5 апреля — выехала из Москвы в Аносино-Борисоглебскую пустынь в Звенигородском уезде.

Несла различные послушания, вела деловую переписку монастыря.

1924, 30 августа — пострижена в рясофор в день именин игуменьи Алипии (Таишевой).

1928, 7 июня (июля?) — арестована вместе с игуменьей Алипией и сестрами монастыря. Доставлена в Москву, заключена в следственный изолятор ОГПУ.

Приговорена к ссылке в Казахстан.

1929, осень – 1932 — находилась в ссылке в пустыне вблизи Аральского моря.

1932 — вернулась в Москву.

Работала в лаборатории НИИ им. И.И. Мечникова.

1933, январь — переехала в г. Кимры, работала счетоводом.

Впоследствии проживала в г. Ярославле, работала служащей в Госбанке.

1934–1938 — проживала в г. Вологде. Работала в Госбанке контролером, пела в церковном хоре кладбищенского храма.

1936 — архиепископом Ярославским Варлаамом (Ряшенцевым) тайно пострижена в мантию с именем Кира в кладбищенском храме г. Вологды.

1938, декабрь — арестована.

Приговорена к лишению свободы.

1938–1945 — находилась в Сибири, сначала в тюрьме, затем на поселении.

1945–1956 — проживала близ г. Можайска; бывала наездами в Москве, навещая больную мать.

1956, 31 августа — облечена в великую схиму.

Проживала в Москве, посещала Покровский женский монастырь в Киеве.

1990 — поселилась в Ново-Голутвинском женском монастыре в г. Коломне Московской обл.

1990, 9 сентября — дата кончины.

Погребена на кладбище Ново-Голутвинского женского монастыря.

В 1914 г. с началом Первой мировой войны семья Левицких эвакуировалась в Москву. Здесь маленькой Любе было видение чудного лика Христа в терновом венце. После этого она внутренне изменилась — перестала шалить, стала застенчивой и скромной. В 1916 г. по распоряжению канцелярии императрицы Марии Феодоровны девочку перевели в Иркутский институт им. Императора Николая I. Люба приехала в Иркутск вместе с матерью и сестрой, которые поселились при Иркутском Знаменском монастыре. С насельницами монастыря у Любы установилась тесная духовная связь. В праздник Св. Троицы девочка тайно дала обет Господу идти в монастырь. Родители не поддержали ее решение. Перед отъездом в Москву Люба посетила в Иркутском Вознесенском монастыре схимонаха Феодора, которого почитали прозорливым, и ушла от него радостная, получив благословение на желаемый путь: «Ты будешь фрейлиной Царицы Небесной. Твой путь — монашество: не ищи другого пути, ибо Господь избрал тебя из чрева матери». В Москве семья жила в Обыденском переулке вблизи храма св. Пророка Илии (Ильи Обыденного). Здесь Люба читала и пела на клиросе. В Даниловом монастыре девушка познакомилась со старцем архимандритом Георгием (Лавровым) и стала его духовной дочерью. Старец благословил ее готовиться к поступлению в Аносино-Борисоглебскую пустынь, за 40 верст от Москвы. Родные по-прежнему были против. 5/18 апреля 1919 г., никому ничего не сказав, Люба уехала в пустынь… Через несколько месяцев пришло письмо от родителей, они требовали немедленного возвращения и грозили отречься от нее. Позднее родители приехали в обитель сами, чтобы забрать Любу, но она была непреклонна. Летом 1925 г. и весной 1926 г. в монастыре жил епископ Дмитровский Серафим (Звездинский). С этого времени инокиня Любовь находилась под его духовным руководством. Вскоре наступили последние дни обители: последний раз в монастыре служили на праздник Св. Троицы 1928 г. В скором времени арестовали игуменью Алипию и нескольких сестер монастыря и увезли в тюрьму. Через полгода инокиня Любовь оказалась в ссылке, о которой вспоминала впоследствии: «Пустыня — вблизи Аральского моря — была жуткой. Летом, выжженная солнцем, она представляла необозримое море песка, от которого лицо приходилось закрывать вуалью. Зимой — сильные морозы, бураны заставляли дрожать от стужи. Главное страдание было в духовном голоде. Ни одной духовной книги, ни храма. Весной еще можно было недалеко уходить в степь и там среди необъятного простора молиться. Я была одинока. Люди, имевшие со мной общее, были товарищами по несчастью, больше всего сожалевшими о потерянном земном богатстве. Часто я уходила в степь с четками, там наслаждалась покоем и беседой с Господом…» Когда инокиня Любовь вернулась в Москву, родители ее потребовали, чтобы она забыла прошлое и устроилась на работу. Любовь Леонидовна поступила в лабораторию НИИ вакцин и сывороток им. И.И. Мечникова. В свободное время она ездила в дачное место Криуши, где поселилась после ссылки игуменья Алипия (Таишева). В Криушах была домовая церковь, совершались службы. Здесь инокиня Любовь получила письменное благословение владыки Серафима (Звездинского) на постриг в мантию. В 1933 г. ей было отказано в паспорте, как имеющей судимость, и с работы ее уволили. Начались скитания: ночевала у добрых людей, у знакомых на дачах, а то и просто на вокзале. Однажды, выполняя поручение схиигуменьи Фамари (Марджановой), Любовь Леонидовна поехала в Москву, чтобы передать деньги для сосланного епископа Серафима (Звездинского) его духовным чадам. Пришла по указанному адресу и получила приглашение войти. «Раздевшись, вхожу в столовую и слышу ласковый голос владыки Серафима: „Еще пришел послушник!“ — „Владыка!“ — воскликнула я и упала на колени, целуя его благословляющую руку. Владыка ласково поднимает меня и, шутя, говорит: „Это тебе за послушание награда, в Москве я случайно, проездом из Гурьева в Ишим — никто не знает об этом“. Пришли еще несколько духовных чад Владыки. Всю ночь шла служба. Все исповедовались, причащались. Никто не выходил, да и не могли мы оторваться от отца, чувствуя, что это было последнее свидание на земле…» Жизнь становилась труднее, ввели продовольственные карточки. Любовь Леонидовна приняла первое предложение уехать в Кимры счетоводом в артель. «Работала и боялась, что узнают, кто я, — уволят. Поджидало другое горе — скоропостижно умирает мой отец, я еду в Москву на похороны, где через несколько дней меня задерживает милиция, отнимает паспорт, выданный в Кимрах, требует немедленного моего выезда…» Так она оказалась в Ярославле, устроилась на работу в Госбанк. 1 декабря 1934 г. был убит первый секретарь ленинградского обкома ВКП(б) С.М. Киров. Это событие послужило поводом для новой волны массовых репрессий в стране. Любовь Леонидовну вызвали в милицию и приказали в 24 часа покинуть Ярославскую область. Она уехала в Вологду, где была принята в хор при кладбищенском храме. Чтобы помогать матери и оплачивать комнату, поступила в Госбанк контролером, работала по ночам. В Вологде она познакомилась с монахиней Иннокентией (Хвостовой) и перешла под ее духовное водительство. Неподалеку жила монахиня Серафима (Чичагова) с послушницами.«Нас объединяла одна любовь к Господу, одна жажда спасения. Каждый день откровение помыслов, устное или письменное, удерживало от малейшей духовной ошибки. Будучи исполнена веры и любви к своей старице, я ничего не делала без ее благословения. Работа ночью, пение в храме, постоянное внимание к себе, умное делание, то есть занятие Иисусовой молитвой, — все это наполняло время моей жизни. Я искренне полюбила свою наставницу, и она, видя мою искренность, отвечала мне тем же». Инокиня Любовь посещала и архиепископа Ярославского Варлаама (Ряшенцева), жившего в Вологде на поселении. Внешняя жизнь налаживалась: ее прописали и выдали паспорт. В 1936 г. владыка Варлаам совершил тайный постриг ее в мантию с именем Кира. 24 июля 1938 г. арестовали старицу монахиню Иннокентию (Хвостову). В конце 1938 г. была арестована и мать Кира. Несколько лет она провела на сибирской каторге: в тюрьме, на лесоповале, работала в больнице. После войны прописалась в деревне под Можайском, приезжала в Москву ухаживать за больной матерью, постоянно скиталась, перебивалась случайными заработками. В этот период мать Кира нашла духовную поддержку у монахини Евсевии (Левченко), бывшей насельницы Рождество-Богородицкого монастыря, и священника храма Ризоположения Феодора Борзенкова, который принял матушку Киру под свое водительство. Два года она готовилась к постригу в схиму, которую приняла от игумена Серафима в глухом далеком скиту. К этому времени на Украине вновь были открыты старые обители, и многие устремились туда. Схимонахиня Леонтия посетила Киев и была радушно принята в Покровском монастыре, но настоящей духовной жизни там не почувствовала. В Глинской пустыни иеросхимонах Серафим (Романцов) сказал, что нет ей благословения Божия поступать в обитель, она должна жить в миру, чтобы упокоить больную мать и оказывать духовную поддержку всем, кто ищет спасения. В конце жизни матушка Леонтия осталась одна, больная и беспомощная, и ее приняли в Ново-Голутвинский монастырь. По свидетельству О.Н. Вышеславцевой, там ей было трудно, и она хотела вернуться в Москву, но затем примирилась с новым положением. В последние дни матушка Леонтия у всех испросила прощение и, причастившись Святых Тайн, мирно отошла в вечность.

1. Схимонахиня Леонтия // Женская Оптина. М., 1997. С. 329–396.

2. Марасанова Людмила Владимировна.