ИСТНЮК (Кутомкина) Агриппина Николаевна

1901, 9 июня — родилась в Москве в Замоскворечье в благочестивой купеческой семье.

Крещена в Николо-Кузнецком храме в Вишняковском пер.

Училась в школе сестер милосердия при Марфо-Мариинской обители.

1918 — поступила в Серафимо-Знаменский скит, где стала послушницей схиигуменьи Фамари (Марджановой). Получила благословение носить подрясник и апостольник.

1924 — после закрытия скита вернулась в Москву, где примкнула к женской общине рядом с Даниловым монастырем и стала духовной дочерью иеромонаха Павла (Троицкого).

1929–1934 — по благословению архимандрита Симеона (Холмогорова) помогала иеромонаху Павлу (Троицкому) в пересыльных тюрьмах и ссылке в г. Акмолинске в Казахстане.

1934–1939 — скиталась вместе с о. Павлом. Проживала с ним в г. Малоярославце, в одном из пригородов г. Калинина, в г. Ростове, на полустанке около с. Завидово Калининской обл.

1939 — после ареста о. Павла вернулась в Москву. Работала медсестрой, была прихожанкой Николо-Кузнецкого храма.

1970–1984 — помогала семье протоиерея Всеволода Шпиллера.

1992, 15 октября — скончалась в квартире о. Всеволода, где жила после его кончины.

Погребена на Даниловском кладбище в Москве.

Из письма иеромонаха Павла (Троицкого) протоиерею Всеволоду Шпиллеру об Агриппине Николаевне (1976): «Я знал ее с 1923 года, уже после того, как погибла любимая ею княгиня Елизавета Феодоровна. У Агриппины Николаевны была фотография Елизаветы Феодоровны с очень ласковой надписью. Более серьезное внимание я обратил на Агриппину Николаевну после закрытия Серафимо-Знаменского скита, где игуменьей была схимонахиня Фамарь, а духовником скитских сестер — владыка Арсений. Агриппина Николаевна была очень серьезной, собранной девушкой. Она очень хорошо исповедовалась. После ее исповеди у меня всегда было хорошо на душе, так как она правильно следила за каждым своим поступком. Груня не была „годовиком“, она говела каждый пост. В 1929 г. именно ее послал о. Симеон за мною, когда я был отправлен этапом в столыпинских вагонах. Она следовала за мной в пассажирском поезде, конечно, с благословения родителей. У нее сильная вера, и за послушание она четко сходила с поезда всякий раз там, где заключенных с криком и гиканьем выводили в очередную тюрьму. Наутро у меня была уже передача… И так четыре тюрьмы. В Акмолинске, все три года моего пребывания там, Агриппина Николаевна не оставляла меня. Климатические условия были очень тяжелые. Зимой 50 градусов мороза, летом 50 градусов жары. Вы сами понимаете, что вся тяжесть легла на ее худенькие плечи. Немало тягостных, нравственных переживаний пришлось ей испытать. На ее впечатлительную душу сильно действовал вид измученных старцев, святых людей в белых балахончиках вместо подрясников, в лаптях, со светлыми лицами, которых гнали мимо наших окон. У Агриппины Николаевны такая преданность воле Божией! О себе она никогда не думала, всю жизнь она отдала Церкви и духовенству. В Акмолинске был страшный случай. Киргиз-милиционер, пьяный, пришел за деньгами, а у нас денег не было. Я и не заметил, как он достает наган и стреляет. Не успел я оглянуться, как Агриппина Николаевна встала между ним и мною. Пуля задела ее, и она, обливаясь кровью, не сошла с места, пока его не схватили соседи. Я обращаю внимание на этот случай, чтобы показать, какая она преданная. И после возвращения из ссылки Агриппине Николаевне много досталось горького. Как только грозит опасность, бежим в другой град! Так почти через каждые два года. И везде Агриппина Николаевна за послушание искала квартиру, такую, чтобы было все необходимое для меня. Еще не могу умолчать о ее „замужестве“ — тоже по воле Божией. Там нужен был уход за больным, да какой уход! Вряд ли кто на это пошел бы!» Из другого письма: «Самые трудные работы она прекрасно выполняла, не зная черной работы, не имея к ней навыка. Она меня выхаживала от всяких болезней, которых у меня было очень много. Все ею испытано: и холод, и голод, и вши, от которых она очищала и меня и себя! Нас в дома не пускали, боялись». Нужно сказать, что во время скитаний с о. Павлом Агриппина Николаевна утратила московскую прописку. Арестованный вторично в 1939 г., о. Павел благословил ее оформиться домработницей и поселиться в углу у душевнобольной сестры профессора Комаревского, который был духовным сыном о. Павла, вместе с ним был арестован и отправлен в Мариинские лагеря, где и умер. Пятнадцать лет, пока о. Павел был в лагере, и еще после этого три года Агриппина Николаевна жила в тяжелейших условиях в одной комнате с психически больной Комаревской и работала медицинской сестрой. После своего освобождения в 1954–1955 гг. о. Павел не благословил ей снова поселиться с ним, и она стала связной между ним и его духовными чадами. Отец Павел жил теперь в затворе и общался с пасомыми посредством писем, которые передавались через Агриппину Николаевну. По благословению о. Павла в 1958 г. Агриппина Николаевна вышла замуж за Петра Григорьевича Истнюка, больного овдовевшего мужа своей начальницы, которая перед смертью умоляла ее об этом. Отец Павел благословил ее оформить брак, но не венчаться и не быть женой болящего в полном смысле слова. Сама Агриппина Николаевна рассказывала об этом примерно так: «Умирала от рака моя заведующая, Ольга Викентьевна, и все просила меня выйти замуж после ее смерти за ее мужа, иначе он погибнет. Я отказываюсь: „Что Вы, что Вы, это невозможно!“, а она прямо требует от меня, чтобы я обещала ей, что исполню ее просьбу. Я поехала к о. Павлу, уверенная, что он не благословит, — мне 57 лет, всю жизнь я бежала от мира, была послушницей у матушки Фамари, у о. Павла — не может быть, чтобы он благословил. Отец Павел встречает меня на крылечке и говорит: „Благословляю двумя руками“. Я спрашиваю: „На что, Батюшка?“ — а он отвечает: „Бог благословит, выходи замуж, такова воля Божия!“ Я даже подумала: „Что же это Батюшка говорит, в своем ли он уме?“ Говорю ему: „Да зачем мне все это нужно? У них дача какая-то, хозяйство“. А отец Павел отвечает: „Дача не тебе — другим понадобится“, а потом сказал, что „замужество“ мое продлится пять лет». 1 сентября 1958 г. Агриппина Николаевна расписалась в загсе с Петром Григорьевичем, но не венчалась с ним, ухаживала за ним пять лет, а 29 июля 1963 г. он скончался. По благословению о. Павла Агриппина Николаевна вскоре отдала унаследованную ею дачу протоиерею Всеволоду Шпиллеру и помогала ему с удивительным самоотвержением до самой его кончины. Тесное общение о. Павла с о. Всеволодом началось благодаря Агриппине Николаевне около 1970 г. Постепенно о. Павел, часто вместе с о. Всеволодом, стал духовно окормлять еще нескольких молодых людей с их семьями. Многие из них стали священниками. Отец Павел обладал удивительным даром прозорливости и возвещения воли Божией, но послать ему письмо и дождаться от него ответа было непросто и требовало много времени. После кончины о. Всеволода в 1984 г. о. Павел усиленно заботился о своих молодых духовных чадах, оставшихся без о. Всеволода, и Агриппина Николаевна стала особенно близкой и частой посредницей в этом общении. Приходившие к ней вскоре заметили, что достаточно изложить Агриппине Николаевне свои вопросы, чтобы о. Павел узнал обо всем немедленно. Потом в своем письме о. Павел дословно повторял то, что говорила Агриппина Николаевна. Такой дар прозорливости и полного единомыслия с о. Павлом на расстоянии сделал Агриппину Николаевну особенно почитаемой и любимой старицей. Последние несколько месяцев перед кончиной она ежедневно причащалась Святых Христовых Тайн. Ее отпевание совершили в Николо-Кузнецком храме пятнадцать священников. Было множество людей, и проводы ее стали настоящим церковным торжеством.

1. Воробьев В., протоиерей. Агриппина Николаевна // Информационный листок Братства во имя Всемилостивого Спаса. 1992. № 8.

2. Шпиллер И. В. Воспоминания об о. Всеволоде Шпиллере. М., 1995.