ИЕРОФЕЙ (Афонин Тимофей Дмитриевич), епископ

1893, 26 апреля — родился в дер. Погореловка Полянской вол. Перемышльского уезда Калужской губ. в крестьянской семье.

Воспитывался в школе для мальчиков-сирот при Белогорском Николаевском мужском монастыре Пермской епархии. Окончил духовную семинарию. Предположительно, некоторое время работал учителем в г. Глазове, затем вернулся в Белогорский монастырь, где проходил послушание регента. Пострижен в мантию, рукоположен во иеродиакона, затем во иеромонаха.

1923, июнь — по благословению епископа Томского Андрея (Ухтомского) тайно хиротонисан во епископа Тайгинского, викария Томской епархии. Хиротонию в г. Уфе совершили уфимские викарии епископ Давлекановский Иоанн (Поярков) и епископ Аскинский Серафим (Афанасьев).

На кафедру не выехал.

1923, 23 июля — епископами Уфимской православной автокефалии назначен к управлению учреждаемым на правилах самоуправления Шадринским викариатством Екатеринбургской епархии, на территории которой он оказался единственным православным архиереем после ареста епископа Нижнетагильского Льва (Черепанова).

1923, сентябрь — прибыл в Москву к св. Патриарху Тихону, который признал его хиротонию законной.

1923, 14 сентября — указом св. Патриарха Тихона назначен епископом Шадринским, в. у. Екатеринбургской епархией.

В управление не вступил.

1923, октябрь (ноябрь?) — по дороге из Москвы к месту служения арестован в г. Сызрани. Освобожден под подписку о невъезде в г. Сызрань и в пределы Екатеринбургской губ. Вернулся в Москву.

1923, 12 декабря — командирован в г. Сызрань «для управления православными приходами г. Сызрани и Сызранского уезда, с предложением в самом непродолжительном времени выбыть к месту назначения».

1923, 13 декабря — назначения не принял в связи с данной им подпиской о невъезде в г. Сызрань под угрозой ареста.

1923, 14 декабря — освобожден от назначения.

1923, 28 декабря — назначен епископом Енисейским, викарием Красноярской епархии, с предложением «выехать к месту своего нового назначения без промедления».

1924, 19 марта — перемещен с Енисейской кафедры с назначением епископом Никольским, викарием Великоустюжской и Усть-Вымской епархии.

1924, конец марта — прибыл в г. Никольск в канун Вербного воскресенья.

1924, 25 апреля — вступил в должность викарного епископа.

Активно боролся с обновленцами.

1924, июль — обратился в Никольский райисполком с просьбой о регистрации епископской кафедры.

Ходатайство удовлетворено не было и послужило основанием для обвинения «в присвоении прав юридического лица без подлежащей регистрации Епархиального управления».

1924, октябрь – 1924, декабрь — привлечен к следствию, вызывался на допросы в ОГПУ.

1924, 27 декабря — постановлением Народного суда 1-го участка Никольского р-на приговорен к 6 месяцам принудительных работ без содержания под стражей, замененных штрафом в 200 руб. золотом.

Подал кассационную жалобу в Северо-Двинский губернский суд.

1925, 25 февраля — приговор отменен «за отсутствием состава преступления».

1925, 1 апреля — вновь привлечен к следствию «на предмет установления самовольного управления епархией без регистрации своего управления в соответствующих органах гражданской власти».

1925, 17 апреля — после обыска на квартире вызван на допрос в ОГПУ.

При предъявлении обвинения записал в протоколе: «Виновным себя в присвоении административных публично-правовых функций и прав юридического лица по управлению епархией, а также присвоении должностного лица, не признаю, т. к. Церковь от государства отделена, и писание мной благочинным округов предписаний церковного характера считаю правильным». Отпущен под подписку о невыезде.

1925, 1 сентября — арестован в губотделе ОГПУ в г. Великий Устюг, куда явился по вызову из Никольска.

1925, 5 сентября — отправлен под конвоем в Москву.

1925, 14 сентября — доставлен в Москву и помещен в Бутырскую тюрьму.

1925, октябрь — постановлением ОСО при Коллегии ОГПУ «за реакционную деятельность» приговорен к высылке из Северо-Двинской губ.

Верующие Никольска и окрестных сел неоднократно обращались во ВЦИК с ходатайствами об освобождении епископа Иерофея и о его возвращении на кафедру. С ходатайством, подписанным 2 тыс. прихожан, ездили в Москву делегаты от общины Никольского Сретенского собора.

1925, 21 ноября — освобожден под подписку о невыезде из Москвы за «неимением тяжелых улик против обвиняемого».

1926, 18 января — вернулся в г. Никольск.

По замечанию наблюдателей ОГПУ, вел себя «совершенно нагло, игнорируя местные власти, совершенно ни в чем не подчиняясь последним». Попытки властей арестовать епископа срывались из-за массовых народных протестов.

1926–1927 — в. у. Великоустюжской епархией в связи с высылкой правящего архиерея — епископа Иринарха (Синеокова-Андреевского), пребывая по преимуществу в Никольске.

1927, май – 1927, октябрь — скрывался от ареста в деревнях Кумбисерского сельсовета Никольского р-на, продолжая управлять церковными делами, совершая тайные богослужения, хиротонии и монашеские постриги.

1927, осень — не признавая Декларации митрополита Сергия (Страгородского), обратился к нему с письмом, «убеждая сойти с гибельного пути компромиссов и оставаться верным традициям Патриаршего Местоблюстителя Петра (Полянского) и св. Патриарха Тихона»; за это был уволен на покой с запрещением в священнослужении. Затем служение было разрешено, но «только в одном храме и известном месте исключительно для себя».

1927, ноябрь — вернулся к открытому служению, возглавив оппозицию митрополиту Сергию и его Синоду в Великоустюжской епархии. Не принял назначенного митрополитом Сергием нового правящего Великоустюжского епископа Софрония (Арефьева). Сообщил митрополиту Иосифу (Петровых) о каноническом к нему присоединении «духовенства и мирян Великоустюжской епархии».

1928, январь — официально отложился от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), обвинив его в нарушении церковного единства и «вольных начинаниях, не одобряемых ни народом церковным, ни собором епископов».

В воззвании к пастве писал: «Но, желая слышать от вас, дорогие чада, что вы единодушны и единомысленны со мною, а также уважая свободу вашего самоопределения… предлагаю огласить и обсудить мое послание на собраниях верующих, дабы все знали положение дела и свободно пришли в единение со мною, оставаясь верными Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Петру и всей Православной Церкви Русской, о чем прошу прислать мне письменное постановление».

1928, 10 февраля — указом Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) и Временного при нем Патриаршего Синода уволен на покой с запрещением в священнослужении «за раздорническую деятельность».

Указу не подчинился и продолжил управление Никольским викариатством и иосифлянскими приходами Великоустюжской епархии, где его поминали как правящего архиерея. Не подчинился требованиям ОГПУ согласиться с политикой митрополита Сергия, подчиниться епископу Софронию и прекратить активную религиозную деятельность.

1928, 11 апреля — повторно запрещен в священнослужении митрополитом Сергием (Страгородским) вплоть до раскаяния или до разрешения дела судом архиереев.

К этому времени покинул г. Никольск, ходил по деревням бывшей Кемской волости и служил в сельских храмах.

1928, 6 мая — ранен при аресте.

1928, 16 мая — умер в тюремной больнице.

Похоронен на старом городском кладбище г. Великий Устюг.

Канонизирован Русской Православной Церковью Заграницей в 1981 г.

На архиерейские службы в Никольск съезжалось множество верующих, которым разрешалось ночевать в храме. После службы епископ Иерофей с каждым, кто к нему приходил, разговаривал отдельно, не считаясь со временем, отчего иногда беседы заканчивались далеко за полночь. В Никольске владыка служил только на праздники, в остальное время объезжал приходы в сопровождении созданного им хора певчих и совершал богослужения в сельских и городских церквах. При этом он проводил доверительные групповые беседы с крестьянами, иногда в течение всей ночи. Результатом этой подвижнической деятельности стали глубокое почитание и огромная популярность епископа, по праву называвшегося «народным архиереем». Основным принципом архипастырского служения епископа Иерофея была опора на народ, и он сумел сплотить его вокруг Церкви. Крестьяне помогали архиерею в случае денежной нужды, оповещали население, когда и где будет служить владыка, распространяли его послания к прихожанам. Важнейшей формой церковно-организационной деятельности епископа Иерофея стало создание православного сестричества. Девушкам, которых он посвящал в апостолицы (или апостольницы), разрешалось на богослужении носить особые косынки белого цвета (апостольники). При посвящении девушки давали обещание вести благочестивую жизнь: часто посещать богослужения, больше времени посвящать молитве, не ходить на деревенские беседы, собрания, не слушать агитаторов, не участвовать в спектаклях и других мероприятиях, организуемых комсомольцами, безбожниками и проч.; при этом они могли выходить замуж с благословения архиерея. Владыка Иерофей называл апостолиц своей «армией спасения», «белым комсомолом», поскольку сестры (к 1926 г. в Великоустюжской епархии их было ок. 500 человек) оказывали духовное влияние на молодежь в деле сохранения веры и православных традиций.

В проповедях и духовных беседах с крестьянами епископ Иерофей обращал особое внимание на необходимость жизни в соответствии с заповедями Божиими, на религиозное воспитание детей. Советскую власть, гонившую и притеснявшую Церковь, он расценивал как власть Антихриста. При этом архиерей призывал руководствоваться декретом «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», т. е. не вмешиваться в дела власти и не допускать вмешательства власти в церковные дела; поскольку эта власть сильна, верующим нужно выполнять ее требования в отношении уплаты налогов, службы в армии и пр., не уступая лишь в главном — в защите Церкви, а в остальном следует положиться на волю Божию.

Немалые усилия епископ Иерофей прилагал для укрепления состава духовенства Никольского викариатства, рукополагая во диаконы и священники стойких в вере крестьян, причем некоторые хиротонии уже в то время были тайными. Архиерей принимал в клир епархии священнослужителей, освобожденных из тюрем и ссылок, совершал тайные монашеские постриги. От подчиненного ему духовенства владыка Иерофей требовал приобщения крестьян к вере, а также ввел практику проведения в храмах предварительной общей исповеди (с разъяснением народу природы и сущности греха) и общего соборования верующих в храме (помимо совершения таинства над тяжелобольными на дому). За эти так называемые новшества клир кафедрального собора критиковал владыку и обращался с жалобами к Патриарху Тихону.

В декабре 1924 г. епископ Иерофей перешел служить в Казанский храм города Никольска. Его постоянно вызывали на допросы в ОГПУ, угрожали арестом. В конце Великого поста 1928 г. около 3 тыс. верующих больше недели постоянно охраняли его в Казанском храме. 10 апреля 1928 г. епископ был задержан, но прихожанам удалось его освободить. Среди верующих начались волнения, они заявляли властям, что не допустят удаления архиерея из города. После этого уполномоченный ОГПУ взял у епископа Иерофея подписку о явке 18 апреля в Великий Устюг. Владыка решил не ехать туда, где его ожидал неминуемый арест, и отправился по сельским приходам. В проповедях он ссылался на декрет об отделении Церкви от государства и говорил, что власть не должна вмешиваться во внутренние церковные дела, а советское законодательство он соблюдает. Вскоре после Пасхи 1928 г. владыка Иерофей выехал из Никольска, 27 апреля прибыл в деревню Путилово. В воскресенье 29 апреля епископ Иерофей совершил богослужение в Путиловской часовне с участием около 150 человек. Он предчувствовал приближение испытаний и сказал об этом в проповеди: «Меня власть терзает, во всем преследует, просят, чтобы я был лоялен, но лояльности, по-моему, достаточно и так... Душевной лояльности они от меня не получат»… 2 мая утром в Путилово прибыл начальник милиции Никольского района Баданин. Узнав о местонахождении архиерея, он проехал в Вострово, арестовал владыку, чтобы везти его через Путилово в Никольск. К избе с арестованным подошли крестьяне, посыльные побежали в соседние селения оповестить о случившемся. В версте от Путилова арестованного епископа и его охранников встретила толпа крестьян. При въезде в деревню раздался колокольный звон, жители вышли из домов. Собралась толпа более 500 человек. Народ остановил лошадей, оттеснил милицию, забрал епископа Иерофея и на руках перенес в один из домов, который тут же был окружен верующими, вставшими на защиту архиерея. Начальник милиции и его спутники вынуждены были уехать. Народ не расходился: владыку охраняли днем и ночью, высказывались опасения: «Владыку от нас увезут, умертвят, и больше нам его не видать». Крестьяне обсуждали планы по отправке архиерея в безопасное место.

Рано утром 4 мая в Путилово прибыл вооруженный отряд, деревню оцепили солдаты. По сигналу колокола Путиловской часовни собравшиеся из разных сел 300 мужчин и женщин не допустили милицию на крыльцо дома, где ночевал владыка. Тем временем епископ Иерофей успел скрыться. 5 мая крестьянки из деревни Вострово тайно увели владыку в лес примерно в полутора км от деревни, и лесной шалаш стал его последним убежищем. 6 мая в Путилово прибыл милицейский отряд. Всех жителей собрали на сход, требовали выдать архиерея, угрожая сжечь село, по избам и дворам произвели обыски. Владыку не нашли, но сотрудники ОГПУ принудили арестованного келейника выдать архиерея. Вечером того же дня из Путилова вышли пятеро вооруженных милиционеров. Начальник милиции соседнего села Гладышев, переодетый крестьянином, вместе с келейником шел к владыке с письмом от верующих, желающих его спасти. За ними следовали милиционеры, чтобы арестовать епископа по условному сигналу. Одна из крестьянок провела переодетого Гладышева в лес. Увидев епископа, начальник райотдела потребовал поднять руки вверх, угрожая револьвером. От неожиданности владыка стоял неподвижно. Тогда Гладышев выстрелил, ранив епископа Иерофея в голову, но вызвать сопровождающих он не смог и оставил раненого в лесу. На рассвете 7 мая милиционеры вернулись, забрали истекающего кровью епископа и повезли его в Никольск вместе с большой группой арестованных крестьян. Из Никольска епископа Иерофея на пароходе доставили в тюремную больницу в Великий Устюг, где он вскоре скончался. По распоряжению властей его тайно захоронили на старом городском кладбище.

1. Архив УФСБ РФ по Вологодской обл. Д. П-6278. Л. 182-182 об.

2. ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 263. Л. 52–53.

3. РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 218.

4. РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 272.

5. Акты. С. 577, 588, 605–607, 863.

6. Лавринов В., протоиерей. Екатеринбургская епархия. С. 141.

7. Мануил (Лемешевский), митрополит. Русские православные иерархи. Т. 3. С. 199.

8. Наумов А. Н. Владыка Иерофей (Афонин), епископ Никольский. Петрозаводск, 2008.

9. Польский М., протопресвитер. Новые мученики Российские. Т. 1. С. 179; Ч. 2. С. 13.

10. Православная энциклопедия. Т. 21. С. 385–390.

11. Шкаровский М. В. Иосифлянство. С. 285.

12. Зимина Нина Павловна.

13. Козлов Константин Олегович.

14. Черняева Елена Дмитриевна.